Season one, episode one: «…The cloud waves break…»

[det. Flint]

Season one, episode one: «…The cloud waves break…»
«Каждому приходится побывать в шкуре новичка. Даже если ты не первый день в игре, все равно может случиться так, что ты окажешься не в своей тарелке. Другой штат, другой город, другой отдел, другой начальник, другой напарник. У каждого свои причуды. У каждого свой кодекс. Когда ты «на земле», мир, внезапно сужается до размера нескольких кварталов. Бывает, свернув за угол, ты словно попадаешь в другую страну, где не действуют общепринятые законы и правила, и так по нескольку раз на дню. В таком случае самое главное – уметь держать себя в руках, и не дать творящемуся вокруг хаосу захватить тебя. В конце концов, человек рано или поздно ко всему привыкает. Такова наша природа. Кровь, боль, смерть, человеческая ложь, страдания и грехи – все это становится обыденностью, как утренняя чашка горького кофе…», - из болтовни Джона Флинта.
Участники: Анжела Дель Торо, Карли Купер, Джон Флинт
Мастер: det. Flint
Описание местности: Нью-Йорк, США.

День был в самом разгаре. Во всех смыслах этого слова. Погода стояла невыносимая, уже которую неделю подряд. Было не просто жарко, а скорее мучительно душно. В деловом костюме, бродя под солнцем, дискомфорт многократно усиливался. Профессиональная этика и чувство долга обязывали сотрудников Полицейского Департамента Нью-Йорка, в целом, и Отдела по расследованию убийств, в частности, поддерживать презентабельный внешний вид, находясь на службе. Флинт, напряженно крутивший руль потрепанного «Плимута» серого цвета, нервно курил, тяжело дыша и изредка покашливая. Это была уже третья сигарета с того момента, как они покинули здание «конторы». В этом невзрачном на вид человеке одновременно было что-то от бродячей побитой собаки и свирепого кита-убийцы, выброшенного на берег и медленно умирающего в порыве безысходной ярости. Изрезанное морщинами, слегка небритое лицо покрывали крупные капли пота, усердно стираемые уже порядком промокшим платком. Работавший на полную мощность кондиционер мало чем помогал в сложившейся ситуации. Окна были открыты настежь, но разогнаться, как следует, не удавалось из-за плотного движения на дорогах и не к месту пошедшего дождя. Вода падала с неба так, будто сами облака изнывали от треклятого зноя, выжимая на головы людей всё, что имелось у них в наличии. Медленно, вяло, лениво, как и всякое движение вокруг. Влага делала воздух еще более тяжелым. Словно свинец и пепел наполняли легкие, превращая каждый вдох в пытку. Флинт по локоть закатал рукава рубашки, обнажив загорелые, довольно крепкие руки, и заметно ослабил петлю галстука. Он был не таким уж старым, как бы могло показаться на первый взгляд. Его слегка сузившиеся туманно-тусклые зеленовато-карие глаза устремились строго перед собой, неся печать многолетнего груза работы детективом. Где-то глубоко за  ними будто прятался совсем другой человек, ослабевший, дряхлый, измотанный, но все еще готовый достойно выполнять свою работу. На приборной панели под лобовым стеклом лежала «долговязая» закупоренная алюминиевая фляжка. Флинт был трезв. Из потрескивавших динамиков колонок упорно звучал хрипловатый, успокаивающий голос Уэйлона Дженнингса:

«I'm standing on the hardline,
Taking my sweet time
Praying that you'll see why,
I' m slow to change.

Been fighting on the front line,
Victim of a heart crime
Just can't let you steal mine away
Listen, reasons never will explain.»

На переднем сиденье рядом с Флинтом сидела Анжела Дель Торо. Сегодня был ее первый день в должности детектива Отдела по расследованию убийств. Решение далось ей с трудом, и процесс назначения слегка затянулся в связи с наличием «белых пятен» в недалеком профессиональном прошлом Анжелы, но, в целом, положительные рекомендации от начальства из ФБР сыграли свою решающую роль. В офисе ее приветствовали майор Элвуд Гринн, руководивший Отделом, и лейтенант Терренс Бун, возглавлявший бригаду из десяти детективов, куда теперь входила и Дель Торо. Над делами работали в связке по два человека, один из которых являлся старшим и, фактически, нес ответственность за исход расследования, другой помогал ему, также имея на руках ряд собственных, где уже он «играл первую скрипку». В напарники Анжеле достался Джон Флинт, хотя все называли его просто Флинт. Насколько ей стало понятно, за ним закрепилась репутация крепкого середняка, способного время от времени, подкинуть пару сюрпризов. Звёзд с неба он не хватал, упорно тянул свою лямку, хотя и без рьяного энтузиазма. По мнению Гринна и Буна, Флинт в полной мере подходил для того, чтобы помочь Дель Торо «влиться в струю». На большой глянцевой «доске» под фамилией Флинта значилось четыре «красных» фамилии из числа нераскрытых дел, перешедших уже в разряд твердокаменных «висяков» с крайне слабой перспективой «просветления», и парочка «черных» – готовых для передачи в суд. Девушка-секретарь, сидевшая возле входа, уже добавила маркером в «шапку» пустой колонки запись – «Дель Торо». Помещение, где базировался Отдел, представляло собой одну большую залу, в которой собственные кабинеты имели лишь Гринн и Бун, прочие же детективы довольствовались рабочими столами, отделенными друг от друга перегородками метр с четвертью высотой. Столы Флинта и Дель Торо располагались практически в центре помещения друг на против друга, разделенные сквозным проходом и отрезанные перегородками от прочих членов подразделения. Когда Бун представлял их друг другу, отреагировал Флинт не слишком эмоционально, учтиво протянув Анжеле руку, сидя на вращающемся стуле с невысокой спинкой. В его жесте не было брезгливости или презрения, скорее сухость и профессиональная выдержка. О чем он при этом думал, оставалось только догадываться.

Немного скованную обстановку разрядил телефон, зазвонивший через пару минут после ухода Буна. У Флинта на сегодня выпала дежурная смена, поэтому ему пришлось принять вызов. Патрульный офицер был не особенно красноречив, излагая первоначальную информацию, но с его слов, им предстояло осмотреть труп чернокожей девушки в квартире малоэтажки в Бруклине, на вид, примерно, 22 года, личность не установлена, причина смерти – пока под вопросом… Последнюю фразу Флинт передал Анжеле с заметным напряжением в голосе, похоже, у него на этот счет складывались не самые благоприятные предчувствия.

По пути к гаражу и своему верному «Плимуту», Флинт заглянул в криминалистический отдел, бесцеремонно, но вполне обоснованно прервав обед Карли Купер, в категоричной форме сообщив ей, что она едет с ним для осмотра. Таким образом, Карли оказалась третьим членом группы, расположившись на заднем сиденье машины.

Сорок минут и три сигареты Флинта спустя, они оказались на месте предстоявшего осмотра. Небеса все еще траурно оплакивали несчастных, топтавших «пылающую» землю. Жизнь на улице шла своим чередом. Никакой суеты, никакой паники. Только припаркованная на обочине патрульная машина и стоявший возле нее офицер указывали на то, что адрес верный.
- «Готовы?!», - Флинт посмотрел на Карли и Анжелу. – «Давайте сделаем это по-быстрому, а то я умираю от голода», - он взял с панели фляжку, опрокинув из нее короткий глоток, выбираясь из машины наружу…

[Angela del Toro]

Дождь барабанит по стеклу. Находясь на заднем сидении такси и смотря на размытый мир в движении ты позволяешь себе забыться. Охватывающая тебя изнутри пустота - лишь отзвук того, кем ты была. Прошлое  кажется всего лишь сном. Сном превратившимся в кошмар.
Есть старое поверье о живых мертвецах, крадущихся в тени мира живых. Похоже Анжела была одной из них. Она умерла. Умирала не раз. Разум был заполнен болью и чужими воспоминаниями. Смерть. Ниндзя. Тайные культы и древние демоны. Эту часть жизни пора было оставить позади.
Потоки воды падали с небес на землю, создавая причудливые картины на стекле такси. Играя безумный вальс под странную музыку, доносящуюся из магнитолы водителя. Молодой араб приглушенно слушал что-то своё, но её это не раздражало. Ей было все-равно.
Похоже, что теперь мало что могло задеть её внутренний мир. Анжела дель Торо была мертва. Её тело все ещё двигалось, повинуясь электрическим импульсам в мозгу. Сердце продолжало перемещать кровь. Органы чувств воспринимали и анализировали внешний мир. Пустой мир, в котором не место мертвецам.
Это было новое начало пустой жизни.
Однокомнатная квартира в не слишком престижном районе. Кухня. Старый диван, который Анжела ни разу так и не разобрала. Радиоприёмник и сотовый, работающий вместо телевизора. Спасибо соседскому WiFi за который дель Торо отдавала половину стоимости.
Минимализм на грани фола должен был подчеркнуть новую форму существования живого мертвеца. Логика играла главную скрипку, а значит излишне транжирить средства - не стоило. Снимать самую дешевую в городе квартиру в криминальном районе с матрасом на полу и отсутствием удобств - тоже.
Рационализм, адекватность, плановое построение жизни на несколько шагов вперед. Шестеренки в голове продолжали двигаться, цепляя одну за другой и приводя весь механизм тела в движение. Стагнация не была решением проблем. Поэтому, когда на горизонте замочила новая работа, на которую её через третьи руки устроил Мёрдок, - глупо было отказываться.
Ночь прошла тяжело. От жары не спасало даже открытое окно. Дождь то начинался, то снова заканчивался. Он не принес прохлады, а утро не принесло хоть какого-то подобия сатисфакции. Рутина продолжилась, несмотря на то, что сегодня был первый рабочий день в новом месте и новой должности.
Анжела не стала покупать зонт и просто, добежав до перекрестка, села в вызванное такси. Сейчас, промокшая и, возможно, немного злая она наблюдала ручейки воды на стекле, анализируя, но не делая каких-либо далеко идущих выводов. Жизнь просто шла своим чередом.
Гринн и Бунн не произвели должного впечатления. От знакомства осталась сухость и неопределенность. Нью-Йорк не был самым плохим городом в стране. Точнее - был одним из "лакомых" кусков американской мечты и сравнивать работу в полиции здесь с, скажем, Детройтом (особенно сейчас), не стоило. Где-то за заднем плане Анжела все же сравнила. Зачем?
Надев маску нейтральной доброжелательности, женщина приступила к работе. Флинт произвел приятное впечатление. Такие люди обычно не имеют за спиной шкаф наград, а их личные дела не назовешь образцовыми, но в рамках среднего мира и средних дел, которые сбрасывают в отделы подобные "конторе", он был "Ok!". Все остальное - пыль в глаза и мишура. В конечном счете, не всем быть "Нэшами Бриджесами" нашего времени.
Вокруг детектива летала смерть. Возможно дель Торо сходила с ума, а возможно их близкое знакомство с Старухой с Косой, которая старше самого времени, сделало её более восприимчивой чем... Зазвонил телефон. Анжеле хотелось рассмеяться в голос, на весь отдел. Она не сделала этого. Вот и первое дело...

***

Машина Флинта двигалась плавно, несравнимо с такси. Детектив был не многословным. Ещё одна спутница, в лице Купер, удачно разбавляла обстановку. Все трое были друг другу в общем-то "никем", поэтому можно было молчать и не пытаться в первый же день вываливать на напарника все что накопилась в подсознании Анжелы. Касательно мира вокруг и взаимоотношения жизни и смерти в частности.
- "По дороге был "SubWay", - пожала плечами дель Торо на ремарку детектива Флинта и направилась за ним. Что это было - выбор забегаловки или намек на то, что ничто не мешало купить еду по пути? Анжелу уже сейчас начинала раздражать рутина. В голове было слишком много плохих мыслей. Зря она согласилась на предложение Мёрдока. Зря.

[det. Flint]

- «Предпочитаю «классику жанра» от «Nathan’s Famous» - двойной хот-дог с горчицей и зеленым луком. Прямо сейчас, я бы даже Кобаяши уделал, а набить брюхо по-быстрому перед осмотром трупа – не самая лучшая привычка, можно несварение заработать. К тому же, голод позволяет острее думать», - Флинт накинул пиджак, сдернув его со спинки водительского сиденья. – «Я привык мыслить в широкой перспективе. Еда – это не просто еда, культура, философия, искусство, спорт. Мир намного сложнее, чем может показаться, и важны все детали…», - он дождался, когда Дель Торо и Карли с чемоданом оборудования покинут «плимут», поставив машину на сигнализацию, после чего направился ко входу в здание, у которого стоял патрульный, второй, очевидно, находился где-то внутри. – «Хотя, чаще всего, все бывает достаточно прозаично, еда – просто еда, смерть – всего лишь смерть», - детектив прищурился, уставившись в темноту лестничной площадки, свет в здании отсутствовал.
- «Питание отключили, чтобы избежать замыкания», - пояснил офицер прибывшей группе. – «Квартира расположена на четвертом этаже, у входа дежурит Мэйсон, кроме нас и домовладельца с момента обнаружения туда никто не входил… вернее, была еще бригада скорой помощи – думали, что девушка жива… личность пока не установили, документы отсутствуют, квартиры здесь съемные, оформление формальное… на месте никто ничего не трогал…»
- «Ясно, только стада слонов там еще не прошлось», - саркастично констатировал Флинт по окончании доклада патрульного. – «Скрестим пальцы и понадеемся, что впереди нас не ждет таинственное убийство, в противном случае, большинство следов уже затоптано», - и вновь обратил своё внимание на зияющую черноту прохода, принимая из рук Купер фонарик, еще один девушка вручила Анжеле.
На мгновение мужчина замер у порога, будто пытаясь оценить вероятность наличия впереди незримой угрозы, нависшей над ними неизбежностью дамоклового меча. Изнутри потягивало влажной сыростью, как из каменной пещеры, фамильного склепа или свежевскопанной могилы, куда вот-вот опуститься деревянный ящик. Вниз, на шесть футов, где нет ярких красок и жизни, где пустота, молчание и забвение. Луч фонаря промелькнул по стенам, на которых жуткими пузырями раздулись обои, выцепив впереди лица нескольких жильцов, из любопытства высунувших нос наружу, и тут же мгновенно скрывшихся в своих норах, точно испуганные животные, стоило только им быть замеченными. Каждый хочет стать сопричастным к таинству смерти, чтобы было о чем поговорить за обеденным столом, стойкой бара, на диване у телевизора или перед сном в постели. Все они будут говорить о том, как это должно быть страшно, ужасно неправильно, какая это трагедия, о том, что кто-то заслужил или, наоборот, что все сложилось совершенно незаслуженно, как несправедлива эта жизнь и в глубине души тайно радоваться тому, что у них-то все еще не так уж плохо. Общество ничуть не изменилось за последние 2 000 лет, толпе все еще не хватает хлеба и зрелищ, обильно приправленных кровью, насилием и страхом. Все они будут делать вид, что отворачиваются, но продолжат смотреть вполглаза.
Хорошо хоть журналистов нет, и этих стервятников из похоронных бюро, подумал про себя Флинт, первым шагнув в черноту, досадно поморщившись, от влажного хлюпанья под ногами. Все эти крысы и тараканы, вечно стремящиеся нажиться на чужом несчастье, ему каждый раз приходилось сдерживаться, чтобы не начать гонять их по кварталу дубинкой.
Не смотря на то, что они оказались внутри здания, с завидной периодичностью сверху продолжало капать. Где-то там, наверху, случился самый настоящий потом. Духота в отсутствии притока свежего воздуха наваливалась и сдавливала еще сильнее, чем на дороге в машине. Дель Торо и Купер, идя позади, то и дело слышали тяжелые вздохи и сбивчивые чертыхания Флинта, градус настроения которого резко клонился к минусу. Окна подъезда так давно не мыли, что стекла практически не пропускали свет солнца, придавая тем немногим пробивавшимся лучам совершенно сверхъестественный характер, оставляя небольшие фонарики в руках Флинта и Дель Торо самыми надежными указателями безопасного пути сквозь неизвестность.
На площадке третьего этажа Флинт замедлил свой шаг, изучая помещение квартиры, дверь в которую была приоткрыта. Все стены комнаты, сверху донизу были в темных, багровых потеках широкими полосами, словно из свиной туши выпустили кровь досуха и использовали вместо краски. На полу собиралось все больше и больше влаги. Детектив посветил себе под ноги и обнаружил, что и она имеет жуткий оттенок «Кровавой Мэри», только интуиция подсказывала – это далеко не томатный сок. С хлюпающим шарканьем к открытой двери проковылял престарелый беззубый негр с ведром и шваброй, бросив на троицу полицейских самый недоброжелательный взгляд, прежде чем захлопнуть за собой дверь.
- «Вы из отдела убийств?», - с площадки четвертого этажа забрезжил еще фонарик и послышался голос, принадлежавший, очевидно… - «Я – офицер Мэйсон, здесь со мной домовладелец, поднимайтесь, а то у меня уже мурашки по коже от этого места.»
Флинт мрачно воззрился на остальную часть команды, Купер, напряженно улыбнулась, продемонстрировав, что пальцы на свободной от чемодана руке у нее скрещены.
Преодолев последний пролет, они, наконец, встретились со вторым патрульным и хозяйкой помещений – пожилой полной чернокожей дамой, одетой в простое серо-коричневое платье, по суетливому движению сцепленных рук сразу стало понятно – происходящее заставляет ее сильно нервничать.
- «С утра стали поступать жалобы от жильцов третьего этажа на протечку, на стук в дверь никто не реагировал, потом увидели, что вода капает вперемешку с кровью, сразу вызвали нас», - докладывал Мэйсон, Флинт жестом указал домовладелице ждать пока в коридоре, а сам вместе с патрульным направился в квартиру.
Одна комната, кухня, ванна, совмещенная с туалетом. Окна наглухо заклеены картинами на листах бумаги без рамок, выполненных масляной краской, акварелью, карандашом, по типу мозаики церковного витража. На столе, диване, шкафу, тумбочке расставлены десятки свечей, как свежих, так и практически истлевших. Воды тут было еще больше, уровень доходил почти до щиколотки. По ней стайками курсировали листы бумаги с всё той же цветной мазней, что и на окнах, мусор, кое-какая одежда, цветочные лепестки.
- «В таком состоянии мы ее и нашли…», - патрульный указал на помещение ванной. Стоя в комнате можно было разглядеть ее – молодая девушка, темнокожая, длинные вьющиеся волосы, одета в свадебное платье, лицо скрывает фата, озаренная сиянием десятков свечей и усыпанная обилием цветочных лепестков, которые еще не успели разбежаться по квартире. Она не шевелилась и была, очевидно, мертва. На левой руке с внутренней стороны отчетливо различалось шесть-семь диагонально-поперечных ножевых разреза, кровь на которых к этому моменту успела уже подсохнуть.
Флинт достал очередную сигарету и приготовился закурить…

[Angela del Toro]

«Нет никакой перспективы, есть лишь пустота. Жизнь - это жизнь, смерть - всего лишь конец жизни. Прозаично и банально, дорога в один конец», - подумала про себя Анжела, констатируя простую и очевидную истину. Стоило ли озвучивать это в слух? В первый
рабочий день? Вопрос повис в воздухе буквально на мгновенье и...
«Хотя, чаще всего, все бывает достаточно прозаично, еда – просто еда, смерть – всего лишь смерть», - констатировал Флинт.
«Как точно подмечено», - сухо, но с одобрением констатировала Дель Торо, смотря на появляющиеся в руках Карли фонари. И снова прошлое дает о себе знать. Женщина моргнула и уставилась прямо перед собой... в пустоту.
Игра света и тени. Тьма, которая поглощает весь свет. Подобно древнему крестьянину, отправившемуся в темнейшую ночь в полный призраков лес с единственным факелом, Анжела приняла фонарик и шагнула в зловещую пустоту. Такую родную, такую привычную, хватающую тебя за горло и тут же бросающую на дно. Она уже была здесь, дважды. Барахталась в трясине сотканной из кошмаров, умирая и возвращаясь в мир пустой оболочкой. Жизнь? Смерть? Практически невозможно отличить одну от другой. Можно ли?
Путь, лежащий впереди неё одновременно пугал и завораживал. Прошлое тяготило и тело машинально отвергало сам факт возможности посещения этого здания. Разум говорил о необходимости двигаться вперед, вырвавшись из ограничивающих его оков.
- «Страх убивает Разум», - вроде бы так говорил Лейто в «Детях Дюны».
Разум победил, впрочем как и всегда. Несмотря на легкое головокружение Анжела Дель Торо двинулась вперед в неизведанное, освещая себе путь хитроумным, но столь привычным, творением разума человеческого. Где-то на уровне подсознания она с грустью вспоминала те моменты своей биографии, когда она прекрасно оперировала в темноте без фонаря. Возможно старые навыки могли помочь? Что ж, сейчас точно не время пытаться изображать и себя ниндзя!
Обычно в такие моменты прострации кто-то хватает тебя за плечи и трясет, но не сегодня. Сегодня из ступора Анжелу вывело само место. Многоквартирный дом очевидно не с самой «чистой» историей, своей и жильцов, нес в себе привычные для любого служителя закона, будь то полиция или ФБР, триггеры. Запахи, шумы, грязь. Столь знакомое, реальное, та самая «реальность», которой не учат в академии и нужна неплохая «школа жизни», чтобы к этому привыкнуть. Реальность в её сжатом до маленького пространства узких коридоров «настоящем» воплощении. Помножте это на отключенное электричество, дождь и жару. Незабываемые ощущения.
- «Увидеть и умереть», - произнесла женщина, следуя за Флинтом, но держа Купер в поле зрения, - «Добро пожаловать в нашу личную преисподнюю, детектив, Карли», - с усмешкой констатировала она, смотря на потоп из воды и крови.
Одно зрелище беззубого уборщика было той самой кровавой луной в пустоте ночного неба, предвещающей беды, опасности и, вероятно, цунами. В некотором плане «цунами» уже было перед ней, стоило лишь протянуть руку и можно было бы почувствовать его на ощупь. Стоило ли?
Женщина протянула руку к бездне и та поглотила её. Время, казалось, остановилось, а потом случился скачок и вот она уже стоит на этаж выше в квартире убитой. Зрелище ужасно и интересно одновременно. Где она была последние секунды? В глубине мыслей? Стоп, что происходит - приступ паники? Или сумасшествия?
Сцена смерти крайне неприглядна. Флинт прав, лучше есть после осмотра места преступления. Как-будто она этого на знала! Но что это — постановка? Ритуальное убийство? Самоубийство? Передозировка?
Анжела смотрела на труп, пыталась уловить незаметные детали в квартире, которые могли бы стать ключом к разгадке, анализировала обстановку (заявка)...
- «Что мы знаем об погибшей?», - решив не нарушать субординацию и не задавать слишком много вопросов раньше Флинта, спросила Дель Торо. Первый день на работе, будь он неладен!

[det. Flint]

Сложно было сказать точно, какое количество времени провели Флинт и Дель Торо в статичных позах деятельных искусствоведов, с пристальной внимательностью изучающих представшее перед ними произведение абстрактного искусства. А ведь кто-то и в груде сваленного мусора находит свою особую, неподражаемую красоту. Сейчас же им явилось творение поистине уникального рода. Многие мастера черпали вдохновение в видении смерти, перенося его удивительную силу на холст мазками красок или страницы рукописи рифмами слов, обретая собственное бессмертие в обличие чужой погибели. Так замыкается круг и рождается вечность. Когда-нибудь, наступит и их черед замереть навсегда, стать предметом чужого любопытства, а может даже, и тайной восторженности чувств. Объектив камеры Карли издавал еле слышные щелчки, озаряя мрачные стены комнаты яркой вспышкой, переводя момент действительности в часть свершившейся истории, отраженной на цифровой пленке.
Флинт вовремя осекся, щелкнув зажигалкой, оставив сигарету незажженной. Сознательность победила сложившиеся годами рефлексы. 1:0 в пользу человеческого разума. Тем не менее, сигарета продолжила торчать в его плотно сжатых от напряжения губах, то и дело, перескакивая из одного уголка рта в другой. Они смотрели, не отрывая глаз, не моргая, производя минимум движений, задавая немые вопросы, рассчитывая, что вещи под их взглядом начнут говорить и выдадут все свои секреты. Купер стояла на пороге ванной и жилой комнаты, не издавая лишнего вздоха, чтобы не путаться под ногами, патрульный Мэйсон и домовладелица терпеливо ждали на лестничной площадке, каков будет вердикт профессионалов.
- «Конечно, конечно», - только тихо бормотал себе под нос Флинт, слегка кивая головой, делая в уме пометки, теребя волосы на затылке и позвякивая зажигалкой, будто отсчитывая минуты произвольным «маятником».
Лицо трупа, скрытое за кружевной фатой – симпатичное, запоминающееся, на нем еще теплились краски свежести юности, подчеркнутые нежно-розовой помадой. Кожа гладкая, ухоженная, не считая нескольких царапин, не представлявших какой-либо угрозы для жизни, и, судя по стадии заживления, двух-трех дневной давности, но была и парочка свежих. Нижняя губа слегка прикушена, как будто в экстазе, края улыбки подчеркнуто поддернуты в мгновении радости, на щеках черные потеки, оставленные от размазанной слезами подводки, зрачки глаз возведены куда-то вверх, словно бы устремились за границы, очерченные потолком комнаты.
Драгоценности на месте: в ушах серьги, не самые дорогие, но и не из дешевых, на безымянном пальце левой руки – обручальное кольцо из золота, без камней. Платье – мечта любой невесты, скорее всего, фирменное, не иначе от «Веры Вонг», на ногах – модельные туфельки золушки. Если бы не вся эта кровь – хоть сейчас под венец… только на груди и цветочных лепестках, плававших по поверхности воды в ванне, осталось наслоение какого-то серого вещества. Пепел? Но, ни сигарет, ни окурков, ни пепельницы, ни зажигалки в комнате не обнаруживалось, при этом, кончики пальцев и ладони погибшей как будто слегка обожжены.
Следов от инъекций на венах не видно, как и необходимых инструментов: шприцов, предметных стекол, жгутов, ватных тампонов, остатков белого порошка или фасовочной упаковки. Из повреждений, лишь ранее отмеченные царапины лица и порезы числом (при более внимательном рассмотрении) равном 11 на левом предплечье с внутренней стороны, все свежие, достаточно глубокие, несомненно, вся кровь вытекла через них. Края ровные, тонкие, аккуратные, диагональные, неторопливо нанесенные.
С пола ванной по правую руку от тела Флинтом за кончик лезвия был поднят интересный предмет – скорее кинжал, нежели нож, рукоять которого представляла собой сплетение щупалец с открытым оком на перекрестье с клинковой частью. Очевидно, ручная работа, выполненная на заказ, на острых гранях – слабые следы вещества алого цвета. Флинт протянул руку в сторону Карли, и та мигом запечатала найденное оружие в прозрачный полимерный пакет.
Не смотря на общий вид беспорядка, в нем угадывалась определенная логическая последовательность, хотя и не совсем здоровая, граничащая со сценической постановкой.
- «Ее звали, Дженни, по крайней мере, она так назвалась, когда пришла сюда с месяц назад… даже не знаю, настоящее ли это имя или нет... фамилию она не указывала, да я и не спрашивала, она же всего лишь сняла комнату, платила вперед наличными, на вид, порядочная девушка, проблем от нее ждала в последнюю очередь, а здесь разные типы селятся, доложу я Вам…», - подала голос пожилая негритянка на озвученный Анжелой вопрос. – «В гости к ней никто не приходил, да и она почти не выходила наружу. Я видела все эти краски, рисунки, думала, она художница, а потом это белое платье… решила, что девочка готовится к свадьбе, я помню в свое время тоже выходила замуж, жутко нервничала, некоторые девушки странно себя ведут, особенно в наше время с телевидением, интернетом, MTV, всякими журналами и ток-шоу», - женщина всплеснула руками и трижды перекрестилась, по ее телу пробежала хорошо заметная дрожь. – «Кошмар, просто кошмар. Мистер Эшмор, что этажом ниже, подходил ко мне, говорил, что несколько раз слышал ее громкий голос и смех среди ночи, как если бы она говорила с кем-то. Я беседовала с ней после, и девочка извинилась, сказала, что такого больше не повториться… было это… дня три-четыре назад. Она выглядела немного уставшей, как будто плохо спала, уж я-то могу сказать, сама бессонницей мучаюсь… но ничего такого подозрительного я не замечала… Дженни всегда была такая вежливая, говорила с уважением, видно, что из хорошей семьи, образованная, сейчас такое нечасто встретишь…», - домовладелица всхлипнула и потерла глаза рукой, а другой еще трижды перекрестилась. – «Простите меня, пожалуйста…», - запричетала женщина.
Флинт выловил с пола несколько листов бумаги с потекшими цветастыми иллюстрациями, вода медленно, но верно просачивалась вниз. Скучающим, но напряженным взглядом детектив оценил художества, принадлежавшие, по всей видимости, руке погибшей. В целом, выполнено неплохо, чувствовался профессионализм подхода, но смысла в композиции не проглядывалось ни на доллар – гротескные руины на берегу большой воды либо мрачные улицы средневекового города с острыми шпилями башен и арочными проходами без какой-либо отсылки к реально существующему месту, а скорее чему-то футуристическому. Аналогичный сюжет присутствовал и на других работах, находившихся в квартире… по крайней мере из тех, что еще изрядно не подмочила вода, другие же представляли взору сплошную черноту.
- «Ну, и какие будут соображения?», - подбоченившись, обратился Флинт к Дель Торо.

[Angela del Toro]

«Постановка», - тяжелым ударом академия ФБР барабанила внутри черепной коробки Анжелы, хватая её за горло и затягивая в омут. В первые секунды, после вопроса Флинта понадобилась огромная выдержка, чтобы набрать в грудь воздуха, выдохнуть и спокойно проанализировав увиденное и лишь потом ответить на вопрос.
В эти секунды праздных раздумий было уже не важно, кто ты — коп, ФБР'овец, супергерой или же мёртвый ниндзя-убийца. Старые привычки, которые подобно гвоздю вбивают тебе в голову не уходят, оставаясь с тобой навсегда. Ты всегда подозрительна, во всем видишь либо угрозу, либо маньяка с топором, спрятавшегося за углом. Профессия, которая всего лишь учит быть на чеку, превращает тебя в параноика. Добро пожаловать в ФБР, детка. Что ж, не так уж плохо, что ты оттуда ушла!
Усталость от увиденного накатывала волнами, слишком много, сразу в одном месте. Как по учебнику, черт. Слишком показушно и вторично. В свете вспышек фотокамеры Купер все и вовсе виделось как чуть нестандартная серия «CSI», не более. Нужно было вырваться из окружающих и давящих штампов и четко сформулировать свою позицию. Чёрт, а она была?
Нужно было больше данных, приходил ли кто-то, были ли странные звуки или действия погибшей замечены соседями. В некотором плане ответы на эти вопросы уже были даны. Всё остальное детально можно будет прочесть в деле, сейчас вряд ли что-то вытянешь из хозяйки. Многие улики были уничтожены водой. Слишком много «если» и никакой конкретики. ДельТоро размяла шею двумя быстрыми движениями и произнесла:
- «Некоторые факты кажутся очевидными. Я бы сказала — предсказуемо очевидными. А именно: порезы и нож. Но кто или что есть причина смерти, если «очевидное» - окажется истиной, я не берусь предполагать. Слишком мало данных, хотелось бы увидеть отчет криминалистов», - Анжела смерила взглядом проплывающий мило обрывок бумаги, - «Хотя больших надежд нет».
Она покрутила головой, посмотрела на женщину, на патрульного. Весьма вероятно, что их не удовлетворят её слова. Логично и понятно. В зависимости от того, какую маску из прошлого ты наденешь — агента, убийцы или супергероя, можно было максимально отрешиться от мира и общества и игнорировать людей. Тут же ты, сейчас, «служишь и защищаешь», да и «работа в команде» чёрт её бери. Зачем ей все это?
- «Смерть или убийство сделано, чтобы привлечь внимание — слишком много постановочных моментов. Вода — как сигнал к началу расследования, а так же неплохая возможность убрать лишние следы. Если это убийство — расследование будет дольше и скурпулезней, чем у дел «однодневок», если самоубийство — способ «войти в историю», так как однозначно определить детали не выйдет. Здесь конечно не мало зависит и от прессы, но стервятники уже слетаются. Я слышу их... Нож — дополнительный мазок к сложной и сюрреалистичность картине безумия. Созданной так или иначе намеренно, если не учитывать версии банального помешательства. Хотя на банальное не тянет, слишком сложное оно, что ли...».
Было ли Анжеле все-равно? Скорее нет, чем да. А вот дело не сулило ничего хорошего. Одновременно оно являлось слишком «пафосным», чтобы его положить на полку и слишком запутанным, чтобы его раскрыть. По-крайней мере быстро. Если проведают репортеры на отдел начнут давить и требовать результаты. Будут ли они — под большим вопросом.

[Carlie C.]

Тишина. Приятное и ускользающее чувство, которое обволакивает тебя лишь во сне, но стоит открыть глаза и реальность больно бьет тебя со спины и ты вспоминаешь... День был таким же, как было вчера. Раньше было проще, потому что под масками храбрости и интеллекта можно было спрятать неуверенность и сомнения, они были лишь фоном в обычной и наполненной событиями жизни. Теперь все изменилось, потому что один раз услышав голоса, ты уже не сможешь забыть их шёпот.

- «Проснись и пой», - послышался тихий смех с кухни, где никого не было.
- «Да заткнись ты уже», - ответила ей Карли, бросая звенящий будильник об стену.
Третий за неделю, чёрт.

Утренний кофе был отвратительным... Дождь не скрашивал утро.
Когда ты не можешь убежать от призраков прошлого, ты можешь жить дальше, ты можешь бороться, а можешь сама стать призраком. Человеком который существует отсутствуя. Тихо и незаметно делая свою часть работы. Сегодняшняя задача была выездной в компании новых людей и... не очень то новых. Увы. В этом несомненно были плюсы разнообразия, позволяющие отвлечься от мыслей которые кричат тебе в ухо иногда слишком громко. В этом несомненно были свои минусы.
Дождь, машина, дорога, какие-то слова. Все было фоном, пока они не вошли в здание, а потом в квартиру.
Происходящее напоминало хорошо обставленную инсценировку, как если бы злоумышленник хотел создать шоу и привлечь внимание. У него получилось. И это если говорить о внешней стороне вопроса. О текущей воде, отключенном электричестве и общей зудящей атмосфере.
Карли остановилось в дверях квартиры. В голове щелкнул переключатель и Она начала смеяться, колко подчеркивая очевидные мазки на картине руки невидимого убийцы. Шестеренки начали вращаться и два голоса на мгновенье стали одним целым, когда Купер шагнула и провалилась в кроличью нору. Флинт дал отмашку, она стала фотографировать.
Шелчки камеры с каждой новой сделанной фотографией отвлекали от реальности, создавая связанную цепочку измененной реальности, запечатленной в отдельный момент времени. Быстро, статично, невероятно точно. Ракурс, а с ним и расстояние для объектов, постоянно менялись, создавая максимально четкую картину места преступления. Параллельно с этим порождая огромную череду надуманных арт-объектов, созданных непонятным простому смертному воображением. Карли могла попытаться это понять...

- «Не эта красавица, так завтра здесь нашли бы чей-нибудь другой труп. От одного вида этого места хочется затянуть петлю себе на шее».
- «Возможно, но дело не в этом».
- «Согласна. В чем интерес? А интерес в причине, да? Ха ха ха ха».
Смех разнесся по невидимой комнате в сознании женщины, время казалось остановилось, Карли вернулась к входной двери, облокотилась о боковину проёма, бросила фотоаппарат в воду, расставила руки в стороны, подобно двум большим крыльям и двинулась вперед поднимая в подобии урагана воду и выбивая стекла в небольшой квартире безумно хохоча.

Пауза. Закрыть глаза и открыть вновь, обнаружив, что фотоаппарат прекратил щелкать и руки уже машинально упаковывают странный нож в пластиковый пакет. Все это, подобно пазлу, собиралось в какой-то пугающий образ. Смерть, очень постановочная смерть. Картины. Странные ночные смешки, голоса и теперь это. Карли смотрела на нож, а её худшая половина продолжала скрести когтями по двери в глубине её сознания.
Спокойные голоса детективов Флинта и Дель Торо превращались в монотонные звуки, пока глаза шарили по комнате, вырывая куски общей картины, огромной мозаики, которая должна была собраться воедино (заявка). Здесь и сейчас, если только это было возможно. Звуки, скрежет, смех, задраенные окна, странные рисунки — признаки надвигающегося безумия, накатывающего волной и уносящего с собой все.
Подобно теплой волне не останавливающейся ни на секунду, хватающей за горло и топящей тебя, пока ты не умрешь, а из ровной водной глади не покажется она — та, которую нельзя убить и уничтожить. Что бы там не говорили.
Карли стала в дверях, поглядывая на Флинта и Анжелу. Казалось она просто не хочет мешать диалогу, ожидая того, что будет дальше. Им так казалось. Окей, хорошо.
Она закрыла глаза и потом открыла их вновь? Моргнула? Возможно. Зрачки приобрели зеленоватый окрас. Сердце начало колотиться чуть быстрее.

- «Нельзя убежать от прошлого, что бы они не говорили», - усмехнулся голос, смотря на творящееся вокруг безумие, наполовину утопленное в воде, - «А она хороша!», - констатировал он, - «С постановочной точки зрения, конечно, конечно».

Несмотря на то, что обычному человеку без нужного образования или опыта невозможно понять сознание сумасшедшего, очень часто можно приподнять вуаль и увидеть, что кроется за ней. Просто потому, что опыт и классификация дел учат анализировать и составлять модели мышления сошедших с ума. Карли была сумасшедшей. Можно долго спорить и ставить во главу угла разные аргументы, но против фактов нельзя было спорить — ни одни человек, на короткого воздействовала «формула Гоблина» Нормана Озборна не смог сохранить здравый рассудок. Наш милый судмедэксперт не была исключением.
Она смотрела, позволяя Ей проникнуть как можно дальше в колодец безумия, раскинувшийся перед ней. Понять ход мыслей и причины, создать маленькие картины, которые как пазл сложились бы в одну большую и сложную экспозицию.

ООС: В заявке, в рамках написанного выше, используются «идея» и «подход». Идея не нова и она — факт: ещё никто, на кого воздействовали сывороткой Гоблина не смог вылечиться, оставаясь в итоге сумасшедшим. А значит это «семя порока» есть и внутри Карли. Подход кроется в «Декстере» Линсдея (книгах, не сериале) и  комиксе «Bedlam» Ника Спенсера от Image, где отлично показано как безумец может ловить других безумцев.

Заявка (Вариант 1):

Купер улыбнулась безумной ухмылкой, её глаза сверкнули и она, перебив Анжелу в наглой и резкой манере озвучила то, что могла видеть только Она. Причину и мотив, странные связи, сложную и по-своему прекрасную картину.
Было сложно держать себя в руках и играть в «серую мышь», когда внутри тебя слишком много накопилось. Часто сила и рвение, которое было в Карли закрывали собой более глубокие проблемы, которые были очень глубоко скрыты и подавлены волей и рвением, жалением изменить этот мир.
Подобно мертвецам, они плавали на поверхности сознания. Купер плыла между ними на лодке, а большая белая акула, спрятавшаяся в темной воде, была готова съесть их, позволить ей стать другой. Но такая «услуга» имела свою цену. Конечно имела, чёрт тебя дери!

Заявка (Вариант 2):

Большая картинная галерея из миллиона осколков, картин и главной статуи, выставленной в центральном зале. Отличные экспонаты сами по себе, но не создающие сложную аутентичную выставочную композицию.

- «Ложь, всё ложь», - кричала Она в изумлении, срывая картины и рисунки со стен и растаптывая их ногами, - «Такая экспрессия, интерес, красота и всё ложь, ложь, ложь!»
- «Ложь, ложь, ложь», - произнесла Карли краешком губ, практически неслышно, себе под нос, а потом подняла взгляд и дождавшись, когда Анжела закончит, а детектив Флинт не успеет ей ответить, тихо произнесла, - «Мне кажется это не обычная смерть, убийство, самоубийство...  Что-то здесь не так».

ООС: Заявки написаны исходя из того, является ли произошедшее убийством/самоубийством от рук/руки сумасшедшего/ей или же является чем-то другим, что может быть обставлено как демонический ритуал, убийство или помешательство, но на само деле — нет. Если в произошедшем нет чистого, поддающегося законам безумия, сумасшествия — значит причина в чем-то другом, скрытого от глаз.

[det. Flint]

- «Конечно, конечно», - Флинт кивнул головой на слова Дель Торо, хотя смысл, вкладываемый им в это движение, и оставался не совсем ясен. Он был не самым разговорчивым из всех детективов, и далеко не самым смышленным, но, между тем, до сих пор носил значок, хотя не многие из тех, с кем когда-то его служба начиналась, могли похвастаться тем же. Он никогда не спешил с выводами, никогда не лез на рожон, спокойно и настойчиво гнул свою, мало кому понятную линию. Кто-то посмеивался у него за спиной, называл недалеким, тугодумом, передразнивал манеру говорить, покачивать головой, точно бульдог-болванчик под лобовым стеклом автомобиля, и все же, зачастую, именно Флинт смеялся последним, не в буквальном смысле, конечно. Наверное, если даже очень постараться, то во всем полицейском управлении Нью-Йорка никто и не вспомнил бы, видел ли его смеющимся или радостно улыбающимся, но в глубине души, огрубевшей за немалый срок службы, собственный образ, должно быть, виделся ему не иначе как той самой черепахой, что в итоге обогнала зайца и первой пришла к финишу вопреки всем недоброжелателям. – «Бьюсь об заклад, потеря крови будет нашей причиной смерти», - мужчина вслух озвучил тот наиболее очевидный факт, на котором, похоже, единогласно сошлись все члены небольшой тактической группы. – «И, да, черт возьми, странно все это. В том смысле, что вода не самый лучший способ замести следы. Если здесь был кто-то еще, он явно не торопился, в его распоряжении имелась куча времени. Тут с полсотни свечей и бумага. Пух! Вышел бы славный костерок. Куда надежней, чем потоп, и укладывалось бы в легенду – сумасшедшая устроила пожар, все сожгла», - мужчина аккуратно обошел ванну по кругу, слегка жестикулируя руками, изображая потенциальный кострище. – «Организовать Ниагарский водопад, чтобы привлечь внимание? Возможно, но также сомнительно. Дешевая съемная квартира в малоэтажке Бруклина? Большое дело. Вот если бы она в таком виде сиганула в Гудзон с моста Джорджа Вашингтона, вот это, да», - Флинт поубавил тембр голоса, уперевшись обеими руками в края ванны и смотря куда-то в стену, поверх буроватой жидкости. – «Да, намеренно, созданной, так. Конечно, конечно», - теперь в словах мужчины чувствовалось безусловное согласие с одним из предположений Анжелы. Но что это давало парочке детективов?
Карли Купер взирала на происходящее под несколько другим углом, отринув железную логику, и обратившись к глубинам безумия. С точки зрения сумасшедшего, в квартирке поработал человек, у которого явно не все в порядке с головой, однако, им могла быть и сама погибшая. Впрочем, в конкретных действиях творца явно лежала определенная цель, таким образом, сами отдельные шаги в общей цепи выглядели вполне последовательными и адекватными, в частности, макияж – слегка размазан, но нанесен безупречно, и эмоционально соответствует потенциальному событию, условно, роли невесты на свадьбе. Драгоценности, платье, туфли – образ идеально выверен, именно такой она хотела видеть себя на пути к алтарю. Мужчина не смог бы достойно подражать подобной композиции, а будь то посторонняя женщина, в ее исполнении все вышло бы не столь органично – фантазия, спроецированная на кого-то другого, несет в себе изъян, здесь же, с эстетической точки зрения, огрехи отсутствовали. Важный момент – свечи. Нужно приложить немало усилий и действовать с достаточной концентрацией, чтобы расставить их все по местам и зажечь. Человек в состоянии сильного психоза на такое вряд ли способен, он скорее сожжет весь дом, о чем упомянул Флинт, а не разложит по полочкам. В этих огоньках и цветочных лепестках чувствовалась определенная завершенность. Нож, кровь и рисунки также составляли часть той завершенности. Обозревая ванную в объектив камеры фотоаппарата, девушка мысленно, как движением маятника, удалила из кадра детективов, и ее взору предстала картина, написанная самой жизнью рукой мертвой художницы. Но, отнюдь, не достижение исключительной целостности восприятия, как вершины творчества, служило первопричиной цепочки последовательных событий. Соблюдение всех деталей выступило способом достижения некоего результата, вероятнее всего, нелогичного и нездорового, с точки зрения большинства членов общества. Погибшей владела некая идея, воплотить которую в реальность стало для нее столь необходимым, что, подвластная ей, невеста пошла на самые радикальные меры, неприемлимые для детективов, но вполне допустимые для нее. Таков замысел, но что именно искала девушка в смерти, и именно смерти ли она искала, даже для безумного мозга криминалиста оставалось загадкой.
Таким образом, Карли Купер могла сама для себя прийти к выводу, что обстановка в квартире дело рук самой погибшей, как и имеющиеся на предплечье порезы. Однако, чего она всем этим хотела добиться, достоверно предположить в настоящее время было нельзя. Также она могла ставить сотню против десятки, что царапины на лице трупа – результат самопореза, и под ногтями найдутся частички кожи и крови. Между тем, столь досконально проанализировав место преступления, эксперт усмотрела изъян в старательно наведенном лоске – следы серого вещества, предположительно, пепла на воде и ожоги кончиков пальцев трупа как-то не вписывались в атмосферу идеальности сложенного самоубийцей пазла.