В любом языке на планете Земля есть поговорка, основной смысл которой сводится к следующему: если может произойти какая-нибудь херня, она обязательно случится. Этот принцип, приложимый к военному делу и государственному делу, исторически породил соответственно стратегию и шпионаж: ведь как еще можно избежать неприятностей, если заранее не предвидеть их появление, предугадывая действия противника при помощи лишней порции информации и старой доброй способности рассуждать и анализировать? Что касается информации, у Хилл в силу ее статуса инсайдера таковой было более чем достаточно, чтобы понимать: на корабле у них нет ни единого шанса. Способность же правильно проанализировать ситуацию ограничивалось количеством неизвестных переменных и временем, которое играло против них. По мере того как говорил Локи и отвечал ему Канцлер, внутренние часы в ее голове отсчитывали заветные секунды до того, как ситуация из разряда просто дерьмовых превратится в безвыходную. Все же, этих секунд было достаточно, чтобы принять правильное решение.
У Марии Хилл было правило, которого она придерживалась с первого дня своего крушения на Марсе: из двух одинаково идиотских планов всегда выбирай тот, в котором есть план отступления. Если не считать таковой старую добрую попытку побега через систему мусоровыброса и слабую надежду, что по дороге наружу Локи успеет задействовать какую-нибудь магическую фишку и превратить их с Бартоном в парочку home-made Гиперионов, плана отступления в открытом космосе у них не было.
Интеграция солдат с системами корабля означала, что теоретически они могут задействовать охранные системы со скоростью мысли в любой момент, стоит кому-то из этих двоих начать играть в Брюса Уиллиса или ей вызвать своими действиями малейшее подозрение. И меньше всего Марии хотелось разрушать свое прикрытие ради схватки с десятками вооруженных до зубов технопатов. Знаменитые способности Локи к майндконтролу, если допустить, что он действительно пытался применить их там, у трапа (а зная, богом чего он был, у Марии не было причин верить в обратное), на солдат явно не действовали, и это идеально соотносилось с тем, что Хилл уже удалось узнать об этой расе за время своего вынужденного пребывания в их рядах. Хокай же, даже если забыть о том, что он был простым человеком, оставался тяжело ранен и едва ли мог оказать ей серьезную поддержку в этой схватке. Пожалуй, единственным козырем в их рукаве сейчас была она сама, но даже ее статус внедренца мог оставаться полезен им лишь до поры до времени. Впрочем, даже если допустить, что Бартон неожиданно окажется способным вступить в бой, и им удастся раздобыть оружие, только идиоту придет в голову устраивать пальбу с использованием энергетического оружия внутри корабля, пока тот находится в открытом космосе. А Хилл вовсе не была уверена в том, что это понимают и солдаты Спартакса.
Знание о том, что у тебя лишь единственный выход, может сильно усложнить тебе жизнь, но оно также делает решение проще. Хилл знала, что если Канцлер успеет пройти мимо нее, она лишится единственного рычага давления на солдат, удерживающих Локи и в уме один за другим уже воссоздавала различные варианты развития событий. Слегка толкнуть Бартона вперед - жест, обычный для обращения с пленниками и не должный вызвать никаких подозрений. Упертое ранее Бартону в бок оружие сразу окажется направленным на ее "коллегу" по другую сторону от Хокая. Ей понадобится всего одно движение, чтобы выровнять траекторию выстрела и нажать спусковой крючок - и лазерный луч мгновенно превратит содержимое черепной коробки напарника в расплавленную кашу. Здесь события разветвлялись, создавая множество вариантов, каждый из которых предполагал необходимость рывка в сторону уже оторвавшегося от них Канцлера с целью взять его в заложники. Тот наверняка обернется на звук выстрела - как бы "спартанцы" ни кичились своим превосходством над людьми, в этом была их слабость и их родство с человеческой природой: выработанный десятками тысяч лет эволюции рефлекс оборачиваться на враждебный звук нельзя подавить техническими финтифлюшками. Это даст ей возможность выиграть несколько долей секунды, чтобы застать Канцлера врасплох, а затем приступить к исполнению второй фазы... Которая вполне могла не настать.
Что, если она будет изрешечена лазерными лучами прежде, чем успеет добежать до Канцлера? Что, если она недооценила старика, и тот окажет сопротивление, выиграв время и позволив своим солдатам изрешетить ее? Что, если она давно была под подозрением, и все это было двойной игрой с целью заставить ее раскрыть себя?
У Марии еще была в запасе фора, связанная с тем, что солдат от нее в этом случае будет отделять Локи, которого, несомненно, заставят идти впереди. Это, в свою очередь, означало, что в случае перестрелки Локи окажется меж двух огней и закономерно станет трупом - и не то чтобы она особенно ценила жизнь существа, чья карьера во все горло кричала о том, что доверять ему нельзя, но сейчас, после слов Локи прибегнуть к подобной жертве казалось неправильным. Даже зная, что с подавляющей вероятностью он лжет, пытаясь воплотить в жизнь одну из своих схем, что-то внутри Марии не позволило бы ей хладнокровно убить ребенка, принеся его в жертву тактическому преимуществу. Что-то, отделявшее ее от той, кем ее считал весь мир.
Даже если ей удастся взять Канцлера в заложники, у нее по-прежнему будут за спиной десятки солдат внутри корабля, и Хилл понадобится помощь Бартона, чтобы прикрывать ее сзади, а она совсем не была уверена в его способности делать это в нынешнем состоянии. Разумеется, этот фактор проявит себя при любом раскладе в ее сценарии, однако в случае промедления он являлся отягчающим обстоятельством.
Несколько десятков сценариев, прокрученных в голове в несколько секунд, различавшихся скоростью ее движения, взаимным перемещением действующих лиц, их возможными атаками и контратаками, равно как и другими переменными, принимающими всевозможные значения - но в каждом из них промедление, которое позволит Канцлеру пройти мимо нее в сторону корабля, заканчивалось верной смертью их троих. Лицо Хилл не выразило эмоций, которые могли бы выдать ее дальнейшие действия, однако решение было принято, как только канцлер развернулся в ее сторону. [Все, начиная отсюда - заявка] Резко дернув пистолет в сторону, Мария направила его в своего напарника по другую сторону от Хокая и прострелила ему голову, после чего, не мешкая, бросилась в сторону направлявшегося к ней Канцлера, который теперь отделял ее от солдат снаружи. Она знала, что те не откроют огонь, рискуя задеть своего командира, равно как и то, что неожиданность атаки и небольшое расстояние между ней и Канцлером сыграет в ее пользу. Короткий удар локтем с выпадом вперед прямиком в горло должен выиграть ей время, сведя сопротивление со стороны старика к нулю, что позволит ей перехватить его и, прижав к себе, повернуть лицом к солдатам. Левая рука Марии сдавливала его горло предплечьем, прижимая старика вплотную к ней, правая же держала пистолет, нацеленный ему в висок. По причинам, о которых уже упоминалось ранее, Хилл была уверена в том, что солдаты не станут рисковать и открывать по ней огонь, рискуя задеть Канцлера, и даже охотно пойдут на кооперацию, зная, что их прикрывают десятки их товарищей внутри крейсера, которые могли попросту выбежать наружу и прикончить ее. К счастью, об этом знала и сама Хилл, что открывало ей возможность для другой части плана, пусть и не столь надежной.
- Прикрой меня, - бросила Хилл Бартону, надеясь, что тот сообразит подхватить пушку убитого ей солдата и сконцентрироваться на проеме, ведущем в крейсер, после чего перевела свое внимание на солдат перед ней. - Вы - бросить оружие на землю и пнуть его в мою сторону. Если хоть одна из пушек окажется дальше фута от трапа - старик умрет. Не нужно игр - оно того не стоит.
Говоря это, Хилл не теряла времени, быстро, но осторожно продвигаясь вниз по трапу и готовясь реагировать в случае каких-либо резких движений.